Пока собака покоится в свежем горячем лаваше,
Разлагаясь в сомнительный яро-стиль,
Пока ещё не ушло деление «наше-ваше»,
Зажатое в своей безобразной старости,
Одних вынашивают, других выносят,
Иные мечтают быть невыносимыми.
А жажды истины излишняя горсть – яд,
И это лучше, чем отравиться гнилыми сливами.