Остановка

— Стань моим мужем!
Показалось? Нет. Чужая женщина в странной шляпке действительно так сказала. Кому? Да мне же и сказала. На остановке, когда жара из-под автобуса дыхнула выхлопными газами и пылью. Женщина схватилась за шляпку и словно упаковочный аппарат отрыгнула эту фразу. Да и чёрт с ней. Мало ли какие звуки проскальзывают в непрерывно движущихся частях города. Меня насторожило другое. Чёрные брошки, опоясывающие шляпку по всему периметру, уставились на меня. Как? Сеть неясных бликов, скользящих по этим чёрных круглым каплям, вдруг в один момент всколыхнулась и сконцентрировалась, вглядываясь в моё впечатление. Я это почуял нутром, как чуешь чей-нибудь пристальный взгляд сбоку. Глаза женщины в этот момент показались мне безжизненными стеклянными яблочками, затыкающими ванну, чтобы вода не ушла. Я отпрянул и невольно прислонился к горячему железному заду остановки.
Обжигающее железо подковырнуло потрескавшуюся поверхность моего впечатления. Словно реставраторы, снимающие слой за слоем с бездарной поделки, чтобы высвободить изначальный шедевр, меня подковыривали плодящиеся аномалии. Из тонкой кожаной сумки женщины высунулись тончайшие чёрные струны, вытянутые по направлению к солнцу — наверное, чтобы не отбрасывать тень — и тут же исчезли. Я достал из кармана мобильник, но он только отразил лицо — моё лицо — которое я не узнал.
Пот безбожно сползал по векам. Я смахнул его рукой и глаза защипало. В пелене, смазавшей всю картину, продолжал висеть силуэт женщины. Но чем дольше я приглядывался к нему, тем меньше видел в нём человеческого. Плыла либо форма, ведомая потайным дирижёром, либо моя точка зрения.
Мимо очень знакомо, но в то же время пугающе иначе пробежали пассажиры — те же самые пассажиры, которые проходили тут несколько минут назад, торопясь на тот же самый, но совершенно иной, громыхающий металлический транспорт, который я опять чувствовал перед собой. Невесть откуда звучащие копыта отбивали какую-то популярную мелодию. Опять вскрикнула птица, но густым, глубоким и затянувшимся криком. Размытые краски сдвинулись в разные стороны, палитра мира словно пережила перетасовку. Существо передо мной с едва различимыми очертаниями сумки и странной шляпки открыло рот и медленно с лязгом и шелестением выговорило:
— Стань. Моим. Ужином.
У меня закружилась голова и я пошёл, побежал или пополз в беспорядочную сторону, натыкаясь руками на всякое такое, что не имеет ни названий, ни образов. В какой-то момент панической воздушной гребли моя рука провалилась куда-то. Выдернул. Открылся свищ. В запредельную щель с фантастической прытью утекала нечёткость картинки, звуки копыт, вытянутые к солнцу чёрные струны. Напоследок на меня взглянула шляпа и тоже всосалась в голову женщины. Её волосы без шляпы распались множеством единиц и засыпали лицо. Женщина вскочила с колен и убежала из моего поля зрения.
Я тоже встал, задыхаясь, взглянул на стеклянный глаз, закатившийся под лавку. И отпрянул, невольно прислонившись к горячему железному заду остановки. Город шумел так, как будто ничего не заметил.